ИННОВАЦИОННЫЙ БИЗНЕС
| НАУКА И ТЕХНОЛОГИИ ИННОВАЦИОННЫЙ БИЗНЕС | ОГЛАВЛЕНИЕ |
Татьяна Зимина
Несмотря ни на что, российская фундаментальная наука еще продолжает занимать место в числе мировых лидеров. Но поскольку академические исследования по определению не обязаны выдавать на-гора научный продукт, сразу пригодный для коммерческого использования, то российские ученые поневоле вынуждены опуститься на грешную землю в поисках презренного металла. Своего рода батутом, призванным смягчить им приземление, служит Российский фонд фундаментальных исследований, срочно созданный для этой цели в 1993 году, когда многие научные коллективы, лишившись финансовой подпорки государства, стали падать с заоблачных научных высот и разбиваться вдребезги о суровую реальность новой жизни.
До недавнего времени РФФИ занимался главным образом дележкой бюджетных денег и тех небольших средств, которые поступали на его счета из внебюджетных источников. Однако скудный ручеек финансирования российской науки по известным причинам мелел с каждым годом, и РФФИ пришлось осваивать новую для себя ниву инновационной деятельности.
В 1997 году РФФИ и Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере провели совместный конкурс научных проектов. Победители выполняли работы по заказам малых фирм, выделивших на эти цели в общей сложности 60 тысяч долларов. Это была первая попытка РФФИ соединить разрозненные этапы инновационного цикла.
Следующим шагом РФФИ стало формирование базы данных научных разработок, которые, по мнению фонда, имели хорошую перспективу для коммерциализации. Тем проектам, которые затем успешно прошли независимую экспертизу, фонд и помогает установить контакты с потенциальными покупателями и инвесторами. Их результаты стали представлять на организуемых РФФИ с 1998 года семинарах "Результаты фундаментальных исследований для инвестиций", последний из которых прошел в конце мая в Санкт-Петербурге.
Организаторы и спонсоры семинара, Российский фонд фундаментальных исследований, санкт-петербургский Объединенный исследовательский центр и Министерство науки и технологий, отобрали для потенциальных инвесторов наиболее интересные с их точки зрения научные разработки из числа тех, которые до этого финансировались РФФИ, и разослали примерно полторы тысячи приглашений в адрес отечественных и иностранных компаний, занимающихся высокотехнологичным бизнесом.
Идея была прекрасная: приедут ответственные представители фирм и компаний, послушают доклады, выберут себе что-нибудь подходящее из уже имеющегося или, увидев уровень подготовленности того или иного научного коллектива, закажут ему что-то совсем другое, но в любом случае хоть немного помогут РФФИ выполнить свое главное предназначение - сохранить кадры и инфраструктуру российской фундаментальной науки в России.
Из иностранных компаний на семинар в Санкт-Петербург приехали шесть человек. Из отечественных - ни одного.
Зато присутствовал представитель Министерства экономики, формирующего сейчас банк инновационных проектов, представитель президента г-н Цыпляев и двое руководителей фирм-посредников - Владимир Зинов из Центра коммерциализации технологий Академии народного хозяйства и Валентин Матохин из Инновационного агентства. Правда, основной целью последних было представление своей собственной деятельности.
Что касается российских предприятий, то их понять можно. По данным Госкомстата и Центра исследований и статистики науки, к концу 1998 года число предприятий, занимающихся внедрением технологических инноваций, сократилось по сравнению с 1995 годом на 14%, при этом их доля в общем числе промышленных предприятий на превышает 5%. Совокупные затраты на технологические инновации в отечественной промышленности очень незначительны - всего 9 млрд рублей. Из них собственно на приобретение новых технологий (включая патентные и беспатентные лицензии) тратят 2,2%. Основным источником финансирования инновационной деятельности по-прежнему остаются собственные средства предприятий. Из бюджетных средств поступает не более 7,4% объема инновационных затрат: 4,1% - из федерального бюджета, 3,3% - из бюджетов территорий.
Между тем в США, которые сегодня обладают самым мощным в мире научным потенциалом, в разработке инновационной политики ведущая роль принадлежит государству. Правда, к такому положению дел Соединенные Штаты шли методом проб и ошибок целых двадцать лет.
В 70-е годы в США велись жесточайшие споры насчет, казалось бы, бесспорного вопроса: надо ли специально форсировать научно-техническое развитие страны или пусть все идет своим чередом? И столкнулись с парадоксом: простое вливание денег в науку мало что давало в плане внедрения новых технологий и, в конечном счете, получения от этого прибылей. Узким местом оказалась рыночная стыковка "чистой" науки и ее покупателей. Проще говоря, ученые были мало заинтересованы предлагать кому-нибудь результаты своих исследований. Ведь гранты на исследования они все равно получали, и не маленькие.
Пришлось пересмотреть всю политику передачи научно-технических знаний из университетов и лабораторий в промышленность. Ввели специальные налоговые льготы для потенциальных покупателей научных разработок, усовершенствовали систему охраны авторских прав.
Новые законы и поправки к уже существовавшим, принятые конгрессом США в конце 80-х - начале 90-х годов, отражали отказ государства от установки, согласно которой только рынок может стимулировать развитие науки и техники. Отныне государство наравне с частным капиталом становилось важным источником финансирования не только фундаментальных исследований, но и прикладных.
В 1992 году в США начала действовать Программа поддержки малого бизнеса в области науки и технологий - SBTT (Small Business Technology Transfer), призванная создать наиболее благоприятные условия для продвижения высокотехнологичных продуктов, созданных в стенах неприбыльных организаций (прежде всего в университетах и государственных лабораториях), на рынок. Государственные университеты и лаборатории США в отличие от крупных частных компаний, занимающихся исследованиями, как правило, не имеют своего отдела инноваций. Роль связующего звена между учеными государственных университетов и лабораторий и промышленностью как раз и могут выполнять малые предприятия (в США - численностью до 500 человек), занимающиеся продвижением научно-технических разработок на рынок. Благодаря SBTT предприятия малого бизнеса, ведущие совместные работы с неприбыльными исследовательскими организациями, могут получить финансовую поддержку от государства. Чтобы представить, что могут эти предприятия, - один пример.
В 1994 году в Колумбийском университете с целью охраны и лицензирования интеллектуальной собственности было создано новое подразделение - Колумбийское инновационное предприятие, которое только в 1998 году получило 34 патента США и 14 иностранных патентов, при этом доходы предприятия составили 86 млн долларов, из которых 66 млн - доходы от лицензионных соглашений. Всего же за время своего существования предприятие получило 250 патентов США и организовало 17 новых компаний, основанных на использовании новых технологий.
Казалось бы, имея перед собой американский опыт и волей обстоятельств расчищенную стройплощадку, Россия получила уникальную возможность построить новое здание фундаментальной науки по уже апробированному проекту.
В прошлом году подготовлен проект федерального закона "Об инновационной деятельности и государственной политике в РФ", появился указ президента о вовлечении в хозяйственный оборот результатов научно-технической деятельности. Документы, нет слов, правильные и нужные. Однако сам закон пока не принят, а указ не подкреплен живым рублем (а лучше долларом), что не способствует внедрению в сознание людей понимания того, что научно-технический продукт точно такой же полноценный товар, как, например, нефть, его тоже можно продавать и покупать. Правда, чтобы это понимание пришло, прежде надо понять, что, собственно, происходит с нашей наукой последние десять лет.
Десять лет брошенные на произвол судьбы ученые, никогда раньше всерьез не занимавшиеся продажей своих разработок, с радостью продаются иноземным искателям научных и технических сокровищ за смехотворные деньги и на жутких, унизительных условиях. Известны случаи, когда ученые академического института продавали свои технологии корейской компании Samsung за оптический микроскоп и возможность пару месяцев поработать в Корее (по наладке собственной же технологической установки). Компании Monsanto российские мозги обошлись еще дешевле: она лишь оплачивает их поездки на конференции, то есть дает возможность нашим ученым представлять свои научные работы зарубежным коллегам.
По словам генерального директора санкт-петербургского Объединенного исследовательского центра профессора Семена Конникова, иностранные компании уже вовсю копаются в базах данных РФФИ, откуда они черпают разработки, необходимые за рубежом и абсолютно не интересные отечественным производителям.
Генеральный директор Федерального агентства технологий военного, специального и двойного назначения при Министерстве юстиции РФ Юрий Гайдуков считает, что Россия, продавая технологии и технику, ежегодно теряет 0,5-1 млрд долларов. Проведенный агентством выборочный анализ патентного фонда США с 1993 года показал, что около 800 патентов в ракетно-космической, ядерной, химической и авиапромышленности, являющихся собственностью американских компаний, были заявлены гражданами России.
Что же касается петербургского семинара, то изначально принять участие в его работе выразили желание более 20 иностранных компаний. Среди них были такие киты, как Philips, Samsung, National Panasonic. Однако через две недели после начала бомбардировок Югославии организаторам семинара пришло шесть писем с сожалением о невозможности принять участие в работе семинара, еще несколько аналогичных писем пришло через два дня после отставки Примакова с поста председателя правительства.
До Петербурга добрались лишь представители компаний Schlumberger Cambridge Research (Великобритания), IKESOL (Франция), French Atomic Energy Commision (Франция), International Science and Technology Center (ISTC, Франция), LG Technology Center of Moscow (LGTCM) и LG S/W Lab (Санкт-Петербург), INTAS.
Президент французской компании IKESOL Жан-Франсуа Фельдман рассказал о европейских инновационных фондовых программах, размах которых, прямо скажем, впечатляет. Например, бюджет только одной из программ (Fifth Framework for R/D), рассчитанной на 1999-2002 годы, составляет приблизительно 15 млрд евро.
В Западной Европе отнюдь не все области науки одинаково облагодетельствованы деньгами инвесторов. В первую очередь там финансируются работы в области улучшения качества жизни и управления живыми ресурсами, общественной информации (Интернет, телекоммуникации), новых источников энергии и экологии. Из чего следует, что, если ориентироваться исключительно на денежное вспомоществование с Запада, нам следует позабыть о фундаментальных научных разработках в области добывающей промышленности и ВПК.
Весьма внушительные суммы - 363 млн евро - выделяются собственно на продвижение научного продукта на рынок и поощрение участия в этом процессе малых предприятий.
Рассказывая об опыте работы с Россией, г-н Фельдман отметил, что поиск партнера (то есть интересной с точки зрения коммерциализации разработки) в России занимает один-два года, что, по его мнению, вполне разумный срок. Во всем мире коммерциализируются приблизительно 3-5% научных продуктов, и Россия тут не исключение. Основные трудности начинаются, когда встает вопрос о правах на интеллектуальную собственность - это еще один мощный барьер для продвижения научного продукта на рынок, который иногда не удается преодолеть.
Очень часто научный продукт бывает не защищен никаким патентом, на оформление которого у ученого просто нет денег: например, стоимость оформления патента в какой-либо одной из стран Европы и в США - от 1,5 тыс. долларов и выше, а в Европейском сообществе - около 15 тыс. долларов.
По мнению заведующего отделом инноваций РФФИ Сергея Цыганова, в России следует создавать систему венчурных фондов, которые могли бы выделять стартовый капитал, то есть деньги, необходимые на оформление авторских прав и другие стадии продвижения разработки на рынок (клинические и производственные испытания, сертификация и т. д.).
Деньги и защита интеллектуальной собственности - это еще не все проблемы инновационного процесса в России. Как сказал выступивший на семинаре представитель президента г-н Цыпляев, обществу надо разъяснять, что такое наука и зачем она нужна. Он отметил, что научное сообщество сегодня существует очень автономно, между наукой и экономической базой колоссальный разрыв. По его мнению, это одна из причин трудностей в продвижении научных продуктов на рынок. Далее он заметил, что предмет особой гордости многих исследователей - занятие чистой наукой - также не прибавляет понимания со стороны общества.
К середине конференции даже ее организаторам стало ясно, что подавляющая часть представленных докладов далека от бизнес-презентаций. Они были изложены языком, понятным только узким специалистам, не подчеркивали новизну, конкурентоспособность и преимущества разработки. При этом докладчики простодушно раскрывали собственное ноу-хау, забывая в конце даже дать свой адрес для обратной связи на тот случай, если вдруг найдется совестливый бизнесмен. Не будучи профессионалами во всех областях науки, иностранные представители на большинстве докладов откровенно скучали и выражали искреннее изумление по поводу отсутствия всяких попыток ученых продвигать свои разработки на рынок.
Правда, такая же проблема существует и на Западе: далеко не все исследователи там хотят и могут стать R&D (Research & Development) менеджерами. Недаром все чаще в иностранных околонаучных журналах стали появляться статьи типа "Какие бизнес-навыки следует развивать химику-исследователю?" или "Какие первые шаги следует предпринять, чтобы стать R&D менеджером?"
Представитель французского Комиссариата по атомной энергии Жан Жинесте в своем выступлении в ходе заключительной дискуссии признался: "Мы поставлены точно в такие же условия, что и вы. Все наши проекты оцениваются с точки зрения их рыночного потенциала. От нас все больше требуют промышленного воплощения наших исследований. Я и сам как физик-исследователь был вынужден поменять свою психологию". Ему вторил Христиан Бессон, директор отдела исследований компании Schlumberger Cambridge Research, подчеркнувший, что даже в собственной компании ему приходится прилагать большие усилия, чтобы продвинуть разработки родного отдела.
Встает закономерный вопрос: нужны ли подобные семинары, на которые государство через тот же РФФИ выделяет немалые деньги, а результат под большим сомнением? Разве что считать результатом утраченные иллюзии: российские ученые полагали, что их научные разработки это нечто особенное, а оказалось - обычный товар.
И на рынок его надо нести точно так же, как и любой другой, - в красивой яркой упаковке с четкой, короткой и написанной понятными словами инструкцией, что это такое и как этим пользоваться. И что даже при этом удается продать только одну-две научные разработки из ста.
Стоит ли заставлять самих ученых представлять свои разработки потенциальным покупателям, или пусть лучше они занимаются своим делом - новыми исследованиями? Красивой же и всем понятной упаковкой, может, лучше заняться все тем же R&D менеджерам - будь то человек или малое предприятие, подобно тому, как это происходит на Западе?
Стоит ли дальше ориентироваться на зарубежного партнера/покупателя или, может, следует все-таки привлечь отечественных производителей? Последнее, правда, возможно, только если государство выработает соответствующую политику по отношению к производителям, внедряющим у себя новые технологии, включая налоговое стимулирование и систему льгот.
Пока же РФФИ будет продолжать свои семинары, сталкивая нос к носу ученых и бизнесменов: ведь большинство исследователей пока не желают доверить судьбу своих разработок посредникам, и, чтобы они до этого дозрели, наверное, стоит почаще показывать им хищное лицо капиталиста.
© Эксперт, #26 от 12.07.1999